Отрывок из книги Михаила Эпштейна «Клейкие листочки»
Беда многих, что они недолюблены… Это такая свистящая дыра в каждом сердце, для заполнения которой годится всё, даже пуля самоубийцы (чтобы проделать дыру в дыре). Самая безусловная любовь – родительская, но кажется, что они нас любят только за то, что мы их дети. А каждому хочется, чтоб его “за себя” полюбили, беспричинно. Но где же взять на свете столько любви, чтобы каждому досталось по потребности?
Недолюбленность – это не просто нехватка любви, это болезнь-к-любви (как у Серена Кьеркегора есть болезнь-к-смерти): боль обречённости любовью, боль одиночества, любооставленности, которая неумолимо толкает к любви – или смерти – как единственному выходу и спасению. Даже и желание славы подчас возникает как суррогат: не могу быть любимым одним, так пусть меня полюбят многие. Или пусть тысячеустая молва донесёт меня до слуха и сердца возлюбленной. Слава может привлечь любовь – но скорее к самой славе, чем к её обладателю, поскольку она всегда так или иначе за что-то, она – заслуженна. А любовь, если она достойна так называться,– ни за что, незаслуженный дар.
Не только мирская слава, но и религиозная вера может быть суррогатом. Человек, отчаявшись найти любовь другого человека, ищет её у Бога. Иногда от верующих можно слышать: “Ты потому так нуждаешься в любви человеческой, что не чувствуешь Божьей. Откройся Ему и пойми: Он любит тебя”. Это все равно, что проходить мимо нищего на паперти, бросая ему вместо милостыни доброе пожелание: “Бог подаст”. Никто не вправе отказывать в любви на том основании, что просящего любят Бог, нация, природа, земля, небо, Всемирный Дух…
Может быть, и все преступления, тиранство, насилия – это формы недолюбленности, поиск любви, мучительный и для ищущего, и особенно – для искомых. Если тиран ставит кого-нибудь на колени, то этим он отчаянно просит: полюби меня! За меня самого. Даже “бить” – это всего лишь нечестный и несчастный осколок слова “любить”. Бьют того, кого не могут или не надеются заставить себя полюбить.
Мы ведь знаем, что, когда гневаемся, упрекаем, поднимаем скандалы в семье, обижаем и обижаемся, – за всем этим стоит только один неслышный вопль: ну, пожалуйста, полюби меня. Не нужно мне, чтоб ты мыл посуду или приносил дополнительный заработок, мне нужно только, чтобы ты любил меня. Но не могу же я так выдать свою зависимость от твоей любви и стать еще более уязвимой.
Столько видов защитной брони только для того, чтобы скрыть – даже от самого себя! – потребность в любви, а вместе с тем обходными путями, правдой или неправдой её добиться.